Собиратель костей - Страница 16

— У вас это неплохо получилось, доктор Бергер, — мрачно констатировал Линкольн.

— Ну, что вы… Кстати, зовите меня просто Билл. Пожалуйста.

Но Райма не так-то просто было смутить.

— Да, я об этом тоже кое-что слышал. Мне надо взять большой чистый гладкий лист бумаги и написать на нем все причины, из-за которых мне хочется себя убить. Затем берется другой такой же белый чистый гладкий лист, но теперь я пишу на нем те причины, по которым мне этого делать не следует. Сразу приходят на ум такие слова, как продуктивный, полезный, интересный, бросающий вызов и так далее. Большие, красивые слова. Каждое весом в сто тонн. Но только для меня теперь они ровным счетом ничего не значат. И кроме всего прочего, я и карандаш-то в руки не могу взять, чтобы написать все это и спасти свою душу.

— Линкольн, — мягко обратился к Райму Бергер, — прежде всего, я должен хорошенько убедиться в том, что вы являетесь подходящим кандидатом для нашей программы.

— Кандидатом? Для программы? Ах, ну да, это все тирания эвфемизмов! — горько усмехнулся Райм. — Доктор, я все уже давно решил. И я хочу это сделать сегодня. Прямо сейчас, если говорить точнее.

— Но почему именно сегодня?

Глаза Райма вернулись к столику, где стояла бутылка с бренди.

— А почему бы и нет? — торопливо зашептал он. — Почему не сегодня? Двадцать третьего августа. Отличный денек. Ничем не хуже и не лучше остальных, чтобы умереть.

Доктор постучал себя пальцами по губам:

— И все же мне придется потратить еще некоторое время, чтобы побеседовать с вами, Линкольн. И только если я буду стопроцентно убежден в том, что вы действительно желаете продвигаться вперед по намеченному пути…

— Желаю, — громко произнес Райм, в очередной раз убеждаясь в том, насколько слабее и менее выразительно звучат слова, если они не сопровождаются жестикуляцией. Как ему хотелось сейчас для убедительности вложить свою ладонь в ладонь доктора или вознести руки к небу в мольбе.

Не спрашивая у хозяина разрешения, Бергер достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил. Из другого кармана, как из волшебной шляпы фокусника, возникла складная металлическая пепельница. Бергер сидел на стуле, скрестив свои худые ноги, и напоминал теперь юношу, впервые вышедшего в свет и пробующего табак в компании взрослых.

— Линкольн, я полагаю, вы понимаете, какие проблемы возникают в нашем деле?

Конечно, он все прекрасно понимал. Именно поэтому Бергер и прилетел сюда лично, и по тем же причинам ни один из лечащих врачей Райма не согласился помочь ему. Подстегивать неизбежную смерть — это одно дело. Между прочим, почти треть всех врачей, которым приходится пользовать неизлечимых больных, нередко выписывают смертельные дозировки лекарств. И в этих случаях прокуроры в основном закрывают глаза на подробности смерти, если только сам доктор не начинает щеголять своей причастностью к случившемуся, как это было с Кеворкяном.

Но калека, инвалид, паралитик — тут совсем другое дело. Линкольну Райму недавно исполнилось сорок лет. Он отказался от искусственной вентиляции легких, и, если внутри него не было нескольких коварных генов, то ничто не помешало бы ему дожить лет до восьмидесяти.

— Позвольте мне быть с вами откровенным до конца, — продолжал Бергер. — Я должен быть уверен, что меня не подставляют.

— Подставляют?

— Ну, все эти преследования со стороны прокуратуры… Я уже попадал в такую ловушку.

Райм искренне рассмеялся:

— Вы знаете, генеральный прокурор Нью-Йорка — слишком занятый человек, чтобы разбираться в жалобах какого-то инвалида.

Взгляд Райма случайно упал на оставленный Селитто отчет:

… в десяти футах юго-западнее жертвы на небольшом холмике белого песка найден плотный шарик беловатого цвета примерно шести сантиметров в диаметре. Вещество было подвергнуто энергорассеивающему просвечиванию в рентгеновских лучах. Получена формула: Ca2Mg(Al,Si)8O22(OH)2. Источник вещества не обнаружен. Образец отослан в лабораторию ФБР для дальнейшего анализа…

— Мне приходится соблюдать крайнюю осторожность, — добавил Бергер. — И это составляет существенную часть моей профессиональной деятельности. Ведь я теперь полностью отказался от ортопедии. Кроме того, то, чем я занимаюсь сейчас, больше, чем обыкновенная работа. Я посвятил свою жизнь помощи другим в окончании их жизни.

…В непосредственной близости от вышеуказанного предмета, а именно в трех дюймах, были найдены, два обрывка бумаги. Один из них представляет собой фрагмент обыкновенной газеты со словами «три часа дня» (шрифт «Таймс Роман», краска типографская, используемая для печати коммерческих газет). Второй фрагмент предположительно является частью страницы из книги с напечатанными на нем цифрами «823». Шрифт «Гарамонд». При нингидриновом анализе обнаружены скрытые отпечатки пальцев. Идентификация невозможна…

Что-то начинало терзать Райма. Например, этот шарик. Почему Перетти сразу не выяснил, что это такое? Вроде бы, здесь все достаточно очевидно. И для чего эти вещественные доказательства — и шарик, и обрывки бумаги — помещены в одну кучу? Что-то явно было не так…

— Линкольн?

— Простите…

— Я говорил… Вы же не являетесь смертельно больным человеком, умирающим от невыносимой боли. Кроме того, у вас есть крыша над головой. У вас есть деньги, талант. Вы консультируете полицейских… и это приносит людям огромную пользу. Если бы вы захотели, то смогли бы вести достойную и… да-да! — продуктивную жизнь. И достаточно долгую.